Иду вчера по переходу недалече от "Арбатской" и вижу такую картину. Пьяненький мужичонка вполне себе бомжеватого вида, сидя на полу под стенкой, взывает к прохожим: "Подайте! Подайте денежку! Ну, подайте, а! Вот вам шапка" и кидает сей головной убор весьма потрепанного вида народу под ноги. Самое интересное, что после каждого закида шапка благополучно возвращалась к хозяину - под действием сообщенного ей кем-то ускорения... Вот и не знаешь, плакать тут или смеяться.
Одинокая птица над полем кружит, Догоревшее солнце уходит с небес. Если шкура сера и клыки что ножи, Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока, А не крови, бегущей из порванных жил. Если вздыблена шерсть, если страшен оскал, Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул, Забывая, каков над землей небосвод. Там я собственной крови с избытком хлебнул До чужой лишь потом докатился черед.
Я сидел на цепи и в капкан попадал, Но к ярму привыкать не хотел и не мог. И ошейника нет, чтобы я не сломал, И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Не бывает на свете тропы без конца И следов, что навеки ушли в темноту. И еще не бывает, чтоб я стервеца Не настиг на тропе и не взял на лету.
Я бояться отвык голубого клинка И стрелы с тетивы за четыре шага. Я боюсь одного - умереть до прыжка, Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нибудь в доме светил огонек, Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке... Я бы спрятал клыки и улегся у ног. Я б тихонько притронулся к детской щеке.
Я бы верно служил, и хранил, и берег - Просто так, за любовь - улыбнувшихся мне.. ... Но не ждут, и по-прежнему путь одинок, И охота завыть, вскинув морду к луне.
Мелькают недели, и месяцы мчатся бегом... Мы вечно спешим к миражу послезавтрашней славы, А нынешней глупости, сделавшей друга врагом, Уже не исправить, мой милый, уже не исправить. Мария Семенова "Волкодав"
(с) Слово "врач"... совсем не случайно состояло в родстве со словом "врать", сиречь говорить, и в особенности - произносить заклинания. Половина, если не больше, лекарского успеха зависела от умения подыскать нужное слово, способное отвлечь страдальца от горестного созерцания и обратить его дух на путь излечения.
